О`Санчес - Хвак

– Рана сама уймется, братец! Потерпи еще малость, я уже вижу, что Вараманова зловредность на исходе, вот-вот иссякнет… Ай! Он и меня!..

Хвак, тем временем, тоже пребывал в муках и орал что было голоса: кувалда бога Чимборо соскочила с перерубленной рукояти и ударила его в левое плечо – от эдакой боли едва позвоночник на землю не вывалился! По сравнению с нею, даже ломота в локтях от предыдущего удара – просто птеров щебет! Но Хвак, несмотря на ослепляющую боль, секиру из руки не выпустил, даже наоборот, взмахнул ею еще раз, продолжая орать, и наскочил на отвратительную бородавчатую… да, вроде бы Уману… Он помнит ее! Руку опять тряхнуло, очень больно, хотя и полегче, а уродливая богиня лишилась своей сабельки… и вроде бы пальцев… Ай да секира! – самих бессмертных богов ранить умеет! Все равно страшно!

Но тут из пустоты соткался еще один бессмертный… в кольчуге, с огромным черно-багровым клинком в обеих руках… Ларро! Последние остатки храбрости и куража вмиг покинули Хвака: где уж тут сражаться – бежать! Прятаться, как можно скорее!.. Затылок по сию пору помнит прикосновение страшного меча… Ноги трясутся… на них не то что бежать – стоять непросто… С великого перепугу Хвак ухватился окровавленными пальцами за Чимборову наковальню, что оказалась рядом – секира послушно повисла на петле у запястья – поднатужился и метнул ее куда-то туда… откуда надвигалась неумолимая черно-багровая смерть… Бежать! А тут… как назло… ноги по самую лодыжку увязли, как в глине, в гранитной тропе!.. Ужасающий грохот сопроводили ругательства, да такие прегнусные – Хвак даже от Джоги подобных не слыхивал! Тем не менее, они придали сил изнемогшему от ужаса человеку, он высвободил ноги из каменной трясины и бросился прочь! И в этот раз, как и в далеком прошлом, дорога хитрила, пыталась вывернуться, обмануть, дабы пригнать человека обратно, в то же место, к богам, но теперь у Хвака вполне хватало зрения и воли, чтобы не поддаться на морок пространства, преодолеть его… К тому же и страх подгонял и направлял не хуже иного пастуха… Сильнейший удар пониже спины едва не сбил с ног, и все-таки Хвак сумел удержаться на ногах: ох, быстрее, ну, еще быстрее!.. Хвак мчался во всю мочь, словно бы наяву ощущая, как меч бога войны впивается и отделяет вдавленную голову от жирных плеч… Перед глазами мелькнуло что-то… стрекозка, та самая… куда-то за спину… И… отступил ужас… И шум погони ослаб… нет его… нету. И стрекозки нет, где-то там, сзади осталась…

Хвак всем своим естеством почуял, что самое страшное завершилось, да только ноги не хотели ничего понимать и слушаться, несли его прочь, как будто несколько дополнительных локтей пространства способны уберечь или спрятать простого смертного от гнева богов… Да хоть на край света усвисти – боги всегда окажутся рядом, если им вздумается, конечно.

– Повелитель, сзади!..

Хвак развернулся на бегу – секира сама прыгнула в десницу – хрясть! И почти не больно, не то, что до этого!.. А какая-то дымная сущность растаяла с мерзким воплем… Еще летит! Хрясть!.. У, и эта туда же…

– Джога, а ты-то цел?

– Да, повелитель. – Хваку показалось, что демон словно бы хихикнул… смущенно и трусливо…

– Ты чего, струсил, что ли, Джога?

– О-о-о… И еще как, повелитель! А ты будто бы не струсил? Ты можешь, хотя бы, не бежать? Повелитель, поверь, за нами больше нет погони, уж не знаю почему.

Хвак перешел на шаг и только сейчас заметил, что прихрамывает… Задница болит, плечо горит, суставы хрустят и трещат, и в локте и в запястье… Ой, надо присесть, передохнуть…

– Зато я знаю, Джога… почему нет погони… Их стрекозка остановила…

– Какая еще стрекозка? Причем тут стрекозка, повелитель?

– Такая… Потом объясню… Погоди, рубаху сниму… Надо осмотреться… Ты только глянь: заклинания не помогают: я раз и второй, а все как вода в песок уходит, и почти никакого облегчения! А, Джога, почему так? Ого, синячище! И там…

От плеча и на грудь, почти до пуза, расплескался опухолью огромный синяк, уже и не синий, а черный, с переливами в багровое… И даже за спину ушел, под лопатку… А на заду тоже синячина будь здоров! Хвак здоровой правой рукой оттопырил портки… даже приспустил, чтобы виднее… Но этот, хотя бы, не такой черный, как на плече…

– Джога – а почему говорят синяк, а не черняк? Вон, глянь как черно? А почему я его третий разу уже заклинаниями потчую, а он почти как и был?

Джога хмыкнул – и опять Хваку почудилось, что он словно бы видит внутренним глазом демона Джогу, как тот поеживается, оглядывается нерешительно… Вот, высунул голову из плеч, опять робко прихихикивает…

– Прежде всего, повелитель, низкий поклон тебе, что отстоял и не отдал меня!..

– Ну, а чего я им… Моё – так моё.

– Ты – тоже не мед с сахаром, повелитель, особенно когда трезвый, но с тобою мы вроде как сроднились… Ой!

– Я тебе вопрос задал, насчет синяков.

– Прости, повелитель, просто… еще не отошел от радостных переживаний… задумался, подражая тебе во всем… Нет, «черняк» – я, лично, такого слова, примененного по отношению к телесному урону, сопровождаемого внутренними кровопотерями, не имеющими выхода нару… Нет! Не слыхал такого слова, повелитель, ну, что ты, в самом деле, видишь же, что я верноподданно тороплюсь отвечать! Имей терпение! Твои заклинания неплохи, повелитель, плохим я не научу, однако, они – всего лишь человеческие возможности целенаправленно собирать и использовать магию, разлитую окрест, в то время как урон, сопровождающий удар, шел от оружия бога, от молота Чимборо! Поставь десяток простых людей вплотную – все разлетятся в брызги от такого удара! Более того, от пинка, от давешнего, которым наградила одну из твоих несравненных ягодиц богиня… богиня… э-э-э… Луа, если судить по излучаемой ауре, а также отпечатку ступни… та же дюжина людская изойдет на мелкие часточки…

– Ты сначала сказал, что десяток.

– В данном случае, как и в большинстве других, разница между этими двумя величинами несущественна, поверь мне на слово, повелитель… Да, а удара молотом хватило бы на умерщвление целого войска. Но ты жив! И это чудо из чудес! Ты, вероятно, первый из людей, зверей и демонов, кому удалось остаться в живых после подобного.

И в пятый раз произнесенное заклинание исцеления впиталось в плечо без остатка и видимой пользы… Ну, разве что боль чуть унялась… Болтовня Джоги успокаивала, Пригорья выглядели тихо и приветливо, как всегда, Хвак уже не оглядывался испуганно, сидел на камне у воды вольно, превозмогая постепенно утихающую боль, даже с улыбкой… Вот только сердце все еще колотится громче обычного, и ярость внутри как бы взрыкивает временами… И свет понимания стал ярче… Вроде, как он, Хвак, большее стал постигать в мыслях своих.